Обшая характеристика поведенческих и психических реакций человека в экстремальных ситуациях

Человек в течение своей жизни неоднократно подвергается воздействию психотравмирующих факторов, опосредованных внезапным возникновением экстремальной ситуации. Вместе с тем большинство экстремальных ситуаций, имея определенные общие черты, не похожи друг на друга и поэтому имеют различные последствия для пострадавших (комбатантов). Характер и интенсивность психических, психосоматических и психопатологических проявлений в постстрессовый период зависят от самых разных объективных и субъективных обстоятельств.

К объективным обстоятельствам относятся в первую очередь такие характеристики экстремальной обстановки, как острота и сила проявления психотравмирующих факторов, а также внезапность и длительность их воздействия. Причем большинство исследователей сходятся во мнении, что чем выше интенсивность проявления психотравмирующих факторов экстремальных ситуаций, тем выше вероятность возникновения разнообразных психогенных расстройств непосредственно в момент экстремальных ситуаций и в постстрессовый период.

К субъективным обстоятельствам, влияющим на характер поведения человека и обусловливающим вероятность возникновения психогенных расстройств, относятся индивидуально-психологические особенности самого человека и его личности. Однако не все ученые, исследующие проблемы поведения человека в экстремальных ситуациях и возникновения психогенных нарушений, признают значимость индивидуально-психологических характеристик для формирования поведенческих реакций в подобных условиях. Так, Ю. А. Александровский с соавторами в книге «Психогении в экстремальных условиях» отмечает: по мнению многих зарубежных исследователей, психогенные нарушения, возникшие вследствие травмирующих обстоятельств катастрофы, как правило, не опосредуются особенностями преморбида, а связаны с ситуациями испуга, которые затрагивают преимущественно эмоциональную сферу и не требуют интрапсихической переработки получаемой информации.

Но такая позиция весьма уязвима для критики. Например, не вызывает сомнения, что психотравмирующие факторы экстремальных ситуаций затрагивают преимущественно эмоциональную сферу, но в одной и той же ситуации разные люди ведут себя совершенно по-разному. Одни охвачены паникой, мечутся и не понимают, что происходит. Другие трезво оценивают сложившуюся обстановку и предпринимают шаги для спасения окружающих и себя. Чем же объясняются различия в поведении людей, находящихся в одной и той же экстремальной ситуации? Вероятно, различия в поведении обусловлены, прежде всего, личностными и индивидуально-психологическими различиями. Следовательно, характер поведения человека в экстремальной ситуации и вероятность развития психогенных расстройств во многом зависят от определенных личностных качеств и индивидуально-психологических характеристик человека.

Как показывают многочисленные исследования, проводимые в рамках изучения самых разнообразных экстремальных ситуаций, стихийных бедствий и технологических катастроф, большинство людей (примерно 70-75 %) при возникновении экстремальных ситуаций в первые мгновения оказываются «ошеломленными» и малоактивными, теряют контроль над своими поступками. Например, очевидцы землетрясения в югославском городе Банялуку так описывают свое поведение и поведение других людей:

Никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным… Люди окаменели и не двигались …Затем люди бежали без цели. Находившиеся в парке бежали в направлении зданий, хотя это было абсолютно нецелесообразно. Они бежали, чтобы спасти свою жизнь, и кричали как сумасшедшие. Те, кто был в домах, бежали в парки. Все были в панике.

В литературе есть яркое описание психического состояния населения, пострадавшего при землетрясении в Ашхабаде. У людей, перенесших тяжелейший моральный удар, возникло состояние своеобразного ступора, выражавшегося в глубокой внутренней замкнутости, абсолютном безразличии к окружающему. Люди двигались, как механизмы, не обращая никакого внимания на сигналы автомобилей, на крики и стоны раненых, на трупы убитых, лежавших на улицах и во дворах. Мощные подземные толчки, повторявшиеся в течение длительного времени после первого землетрясения, поддерживали это психическое состояние, вновь и вновь вызывая у значительной части людей состояние ужаса.

В 1963 г. произошло землетрясение в городе Скопле (Югославия). Эпицентр землетрясения силой в 10 баллов находился под центральной площадью города, который в течение 20 секунд был разрушен на 80%. Вслед за первым толчком последовал второй, несколько меньшей силы. Всего было зарегистрировано 86 толчков. Первый толчок большинство жителей города расценило как начало ядерной войны. Катастрофический характер землетрясения в Скопле, почти полное разрушение города, грохот падающих зданий, тучи густой пыли, пожары, большое число жертв, гибель родных и близких, душераздирающие сцены на улицах — весь этот комплекс сверхсильных психотравмирующих факторов обусловил нервнопсихические нарушения у подавляющего большинства населения города. По свидетельствам очевидцев, острые реактивные состояния преимущественно ступорозного характера наблюдались в большей или меньшей степени у большинства горожан. Характер и глубина нервно-психических расстройств были неодинаковыми у разных людей и в разные сроки после землетрясения. Первоначальная реакция — паника (первый, самый сильный толчок был в 5.17 утра, когда значительная часть жителей спала).

Изучение последствий землетрясения в Спитаке показало, что в момент катастрофы у большинства пострадавших поведенческие реакции опосредовались в основном инстинктом самосохранения. Людям были свойственны такие поведенческие реакции, которые М. М. Решетников с соавторами назвали «витальными реакциями с явлением сужения сознания». Вид рушащихся зданий у многих вызывал состояние «двигательного ступора», который длился в течение 15-20 минут. Вследствие перенесенных потрясений у многих пострадавших возникло чувство «страха закрытых помещений», длительность которого варьировала от нескольких часов до 2 недель.

Однако следует отметить, что даже в самых тяжелых экстремальных условиях около 25% людей сохраняют самообладание, правильно оценивают ситуацию, действуют четко и решительно, в соответствии с обстоятельствами. Например, поданным Д. Петрович, М. Попович, изучавших последствия сильного землетрясения, острые реактивные состояния наблюдались у всех пострадавших. Но примерно у 20% это состояние быстро  прошло, у 70% оно продолжалось от нескольких часов до 2- 3 суток, а у 10% наблюдались даже серьезные психические расстройства, требовавшие специальной медицинской помощи и лечения. Чем обусловлено данное явление? Почему есть люди, не поддающиеся общей панике и сохраняющие адекватность психического состояния и регуляции поведения? С высокой долей достоверности можно утверждать, что такое поведение в экстремальных ситуациях обусловлено ндивидуально-психологическими особенностями и личностными качествами людей. Выявление этих характеристик и качеств — одна из самых актуальных задач психологии деятельности в экстремальных условиях.

В настоящее время уже накоплены определенные сведения, позволяющие получить некоторое представление о том, что помогает людям вести себя адекватно в самых сложных условиях. Некоторые авторы полагают, что для сохранения адекватности поведения в момент катастрофы немаловажное значение играет стремление помочь людям, ответственность за сохранение жизни окружающих. По мнению Ю. И. Дерюгина, на способность сохранить адекватное поведение в экстремальных условиях влияет также уровень психологической устойчивости, ориентация на соблюдение моральных норм поведения, чувство сострадания, жизненный опыт. Этого же мнения придерживается В. А. Моляко, добавляя к числу наиболее значимых факторов, опосредующих адекватность поведения в экстремальных ситуациях, состояние психологической готовности или неготовности. Е.С. Мазур с соавторами считает, что немаловажное место в опосредовании поведения играют различные психологические защиты и смысловая саморегуляция. Р. Болин, П. Болтон считают, что на поведение в экстремальной ситуации существенное влияние оказывает принадлежность к определенной культуре, классу и этническому сообществу. По мнению В. Тейлор, поведение в экстремальной ситуации организуется из взаимодействия политических, экономических и семейных структур. А. Бартон считает, что существуют две части социальной системы, влияющей на поведение. Одна из них включает индивидуальные шаблоны адаптивных и неадаптивных реакций; эти дискретные модели индивидуального поведения вызывают «неформальные» способы коллективного поведения, помогающие выйти из ситуации. Вторая часть — это формальные структуры общества, также способствующие выходу людей из экстремальной ситуации.

В настоящее время проведено значительное количество исследований, которые свидетельствуют о безусловной взаимосвязи между стихийными бедствиями и их воздействием на здоровье людей. Так, Г. Глесер с коллегами, обследовав людей, пострадавших от наводнения, обнаружили через несколько месяцев после стихийного бедствия легкие психические расстройств а у 12% детей и 20% взрослых. Через 2 года после наводнения у этой же группы пострадавших 530 были выявлены симптомы тревоги, депрессии, напряженности, повышенной возбудимости, различные соматические расстройства, признаки социальной изоляции и изменения в моральном поведении. Через 4- 5 лет эти нарушения отмечались у 30% обследованных. При этом было установлено, что 30% лиц, перенесших катастрофу, стали больше употреблять алкоголя, курить (на 44%), а потребление медикаментов среди них увеличилось на 52%, что свидетельствует о значительном росте у пострадавших проблем медицинского плана. При этом наиболее выраженные изменения отмечались у людей, отличающихся низкой толерантностью к стрессу.

Г. Беннет через год после наводнения выявил симптомы соматических и психических нарушений у 32% лиц, чьи дома и имущество были затоплены, и у 19%, чьи дома были вне зоны затопления. М. Мелик, проводя через 3 года после наводнения обследования пострадавших, обнаружил симптомы психосоматических нарушений у 41,9% лиц, чьи дома были затоплены. В то же время среди пострадавших из незатопленной зоны психосоматические расстройства были выявлены лишь у 6,1%.

Таким образом, из приведенных примеров следует, что психотравмирующие обстоятельства экстремальных ситуаций не проходят бесследно дл я пострадавших. В среднем у 30-3 5 % таких людей отмечаются признаки разнообразных соматических и психических расстройств, а примерно у 40-44% — признаки социальной дезадаптации, выражающиеся в изменении моральных ценностей и норм, социальной изоляции и др. Причем характер и интенсивность психогенных расстройств зависит от степени выраженности реальной витальной угрозы в экстремальной ситуации. Так, В. Менингер в 1952 г. предложил принцип, согласно которому можно судить об уровне стресса при наводнении: он разделил людей на тех, чья собственность страдала, и тех, которым наводнение непосредственно не угрожало. Реакции каждой из групп в значительной степени отличались друг от друга. Для тех, кто оказался на периферии наводнения, характерно было развитие напряжения, при котором возникало желание что-либо делать, и удовлетворение этого желания (предоставление работы) вызывало облегчение. В другой группе предвосхищение угрозы вызывало не только тревогу, но и неверие в то, что с ними может что-либо случиться, а когда угроза становилась очевидной, развивалось состояние растерянности, подавленности. Утрата собственности усиливала негативное воздействие и соответственно депрессивные расстройства.

По мнению американских врачей-психиатров, для дифференцированной диагностической установки при идентификации расстройств в динамике целесообразно выделять три фазы:

• предвоздействия (preimpact phase), включающего ощущения беспокойства и угрозы;
• воздействия (impact phase), длящегося от начала стихийного бедствия до момента эвакуации пострадавших из района бедствий; она характеризуется доминированием среди эмоций страха;
• послевоздействия (postimpact phase), начинающегося через несколько дней после стихийного бедствия или катастрофы.

Последняя фаза наиболее сложна и значительна. Это связано с возникновением перед пострадавшими все новых и новых проблем, социальной дезорганизацией, эвакуацией, разделением семей и т. п., что многими исследователями расценивается как «второе стихийное» бедствие. Именно с этой фазой многие авторы связывают формирование механизмов психогенных нарушений, которые проявляются через значительное время после катастрофы (например, PTSD-синдром).

В настоящее время фаза послевоздействия изучена наиболее полно. Так, исследователи Национального института психического здоровья (США ) выделяют в этой фазе четыре субфазы, которые проходят психические реакции при катастрофах. Первая — «героическая фаза» — непосредственно связана с моментом катастрофы и длится несколько часов. Дл я нее характерны альтруизм, демонстративное героическое поведение, желание помочь людям, а также формирование ложных представлений о возможности преодолеть случившееся. Затем наступает фаза «медового месяца», которая длится от недели до 3-6 месяцев. Выжившие испытывают чувство гордости за то, что преодолели все опасности и остались в живых, надеются и верят, что все проблемы и трудности вскоре будут разрешены. Но потом наступает третья фаза — «фаза разочарования», которая длится от 1 года до 2 лет. Чувства разочарования, гнева, негодования возникают вследствие крушения различных надежд. И только тогда, когда выжившие осознают, что им самим необходимо решать свои проблемы и налаживать свой быт, наступает четвертая фаза — «фаза восстановления».

Фаза воздействия, включающая в себя момент катастрофы и сравнительно небольшой период времени после нее, исследована в меньшей степени. Это связано с определенными сложностями в организации проведения исследований. Например, известно очень мало фактов, когда психологи или психиатры оказывались очевидцами или участниками внезапно возникшей экстремальной ситуации.

Вместе с тем опыт ликвидации землетрясения в Армении (1988 г.) и катастрофы в Уфе (1989 г.) позволил сотрудникам Военно-медицинской академии М. М. Решетникову и С. В. Чермянину выделить отдельные стадии периода воздействия и первых этапов послевоздействия, который был назван ими «периодом острых эмоциональных реакций». Критерием выделения данных фаз для авторов послужила динамика психофизиологического состояния пострадавших. Опираясь на выявленную динамику, они выделяют следующие стадии.

1. Стадия витальных реакций — длится около 15 минут. Начинается с первых мгновений возникновения реальной витальной угрозы. Поведенческие реакции полностью подчинены императиву сохранения собственной жизни и могут сопровождаться кратковременным оцепенением или выраженным двигательным возбуждением.
2. Стадия острого психоэмоционального шока с явлениями сверхмобилизации. Эта стадия продолжается около 3-5 часов и характеризуется общим психическим напряжением, предельной мобилизацией психофизиологических резервов, обострением восприятия и увеличением скорости мыслительных процессов, проявлением безрассудной смелости, особенно при спасении близких. Около 30% пострадавших отмечали, что в этот период они испытали подъем работоспособности и увеличение физических сил в 1,5-2 раза. Так, например, один из пострадавших во время землетрясения в Армении, обнаружив свою жену и дочь на крыше девятиэтажного дома, у которого лестничные пролеты нижних этажей были разрушены, с помощью веревки и металлической ограды для клумбы менее чем за час смог забраться на крышу и спасти семью. Вместе с тем в этот период у подавляющего большинства возможны панические реакции и нарушение адекватности поведения.
3. Стадия психологической демобилизации. Наступает через 6-12 часов после катастрофы и длится до 3 суток. Характеризуется существенным ухудшением самочувствия и психоэмоционального состояния с преобладанием чувства растерянности, отчаяния, депрессии и др. В этот период по-прежнему высока вероятность развития панических реакций. Большинство пострадавших отмечают возникновение этой стадии при первых контактах с получившими травмы, при первых увиденных телах погибших, когда к ним приходит осознание масштаба трагедии, что в целом сопровождается повышением уровня стресса.
4. Стадия разрешения. Наблюдается на 3-12-е сутки после стихийного бедствия (катастрофы). Происходит постепенная стабилизация настроения и самочувствия, но сохраняется пониженный эмоциональный фон, ограничены контакты с окружающими, отмечается гипомимия (маскообразность лица), замедленность движений.
5. Стадия первичного восстановления начинается через 10-12 дней после землетрясения. Наиболее отчетливо проявляется в поведенческих реакциях: активизируется межличностное общение, нормализуется эмоциональная окраска речи, восстанавливаются сновидения.
6. Стадия отставленных реакций. Характеризуется проявлением некоторых психопатологических синдромов и психосоматических нарушений через 30-40 дней после стихийного бедствия.

Имеющиеся в настоящее время данные позволяют говорить о том, что рассмотренные шесть стадий периода воздействия действительно могут быть приняты в качестве классификации психофизиологических состояний. Об этом косвенно свидетельствуют результаты других исследователей. Так, югославские ученые Д. Петрович и М. Попович, изучавшие последствия землетрясения в Скопле в 1963 г., также выделили несколько стадий. Они отмечают, что первоначальная реакция носила характер паники. Были случаи, когда обезумевшие родители выбрасывали детей из окон многоэтажных зданий, выпрыгивали вслед за ними и разбивались. Затем югославские исследователи выделяют три фазы, характеризующие психическое состояние населения города после землетрясения. Первая, которая длится 2- 3 дня, характеризуется выраженным состоянием тяжелой психической депрессии, угнетения, ступора. Люди совершенно не реагируют на окружающее, с ними трудно вступить в контакт. Они бродят по развалинам, как будто разыскивая что-то, или сидят неподвижно у своих разрушенных жилищ. Вторая стадия наступает на 4-5-й день и может длиться 5-6 дней. Она характеризуется продолжением менее выраженной психической депрессии у одних, проявлением общего возбуждения, беспокойства, расторможенности у других. Югославские исследователи отмечают, что у детей, оказавшихся в этой экстремальной ситуации, нередки случаи полного недержания мочи, у беременных женщин — спонтанные аборты и преждевременные роды. Третья стадия начинается на 10-12-й день и может длиться до 2- 3 месяцев. Основная характеристика данной стадии — постепенное сглаживание нервно-психических нарушений, появление интереса к окружающему миру, беспокойство за будущее, стремление приспособиться к жизни в новых условиях.

Ташкентское землетрясение в 1966 г. было слабее, чем в Скопле, не вызвало таких тотальных разрушений и не сопровождалось значительными жертвами. Тем не менее исследователи, изучавшие последствия этого землетрясения для населения Ташкента непосредственно на месте (спустя день после первого толчка), отмечают: в момент землетрясения и сразу же после него 36,7% пострадавших жителей либо бездействовали, либо молились, а затем прибегали к защитным мерам, 42,5% укрывались в безопасном месте, 16,8% выбегали на открытое пространство.

Таким образом, во всех приведенных примерах отчетливо просматриваются одни и те же тенденции.

Следует отметить, что помимо психогенных нарушений, диагностируемых сразу после момента катастрофы или стихийного бедствия, существует целый ряд расстройств, которые проявляются в виде разнообразных психических и психосоматических нарушений спустя длительное время после психотравмирующих обстоятельств. При этом их проявление носит в основном внезапный характер на фоне общего благополучия. Эти явления объединены в синдром посттравматических стрессовых нарушений. Данная группа психогенных расстройств представляет собой самостоятельный класс психических нарушений, они будут рассмотрены ниже.

Таким образом, психологу, работающему с лицами, перенесшими воздействие различных экстремальных факторов чрезвычайных ситуаций, стихийных бедствий или технологических катастроф, надо помнить, что многие соматические нарушения имеют психогенную природу. Именно поэтому пострадавшим для оказания помощи необходим не только врач, но и психолог. Цели его работы в таких ситуациях:

• психологическая диагностика состояний пострадавших и прогнозирование последствий перенесенных психотравмирующих обстоятельств;
• проведение психологической коррекции;
• разработка мероприятий по социально-психологической реабилитации пострадавших;
• оказание социально-психологической помощи родным и близким пострадавших и погибших.