Природа в произведениях русской литературы XX века

Отечественные Писатели и публицисты, по-моему, первыми Про­Рвали Плотину Благостности, Которая стояла на пути решения экологических проблем в нашей стране. Говорить об экологии сейчас, в конце XX века, – значит говорить уже не об изменении жизни, как прежде, а о ее спасении. Надо спасать реки, которые превраща­ются в сточные канавы с уродливыми утолщениями водохрани­лищ, спасать почвы от эрозии и разрушительных оврагов, спасать “зеленые моря” тайги, спасать сам воздух от все усиливающегося загрязнения.

Наши современные писатели, особенно такие, как Распутин, Ас­тафьев, Залыгин, Белов, Айтматов и другие, первыми выступили с требованием решения экологических проблем. Такие выступления были опасны. Так, например, в таком-то году такой-то писатель-агроном подготовил очерк о бедственном состоянии почв и вод. Много лет потребовалось писателю на сбор материала. После нескольких кампаний очерк был рассмотрен в соответствующих инстанциях, а потом было принято решение:

Немало пре­терпели Распутин, Залыгин и другие, оказывавшие сопротивление злу – министерствам и ведомствам, своекорыстно защищавшим свои интересы, а не интересы государства, народа. Но тревожная совесть не позволила Распутину смириться с “покорением Сибири” людьми, которые возводили на сибирской реке самую крупную в мире ГЭС, ставили на берегу уникальнейшего озера Байкал лесопожирающее чудовище под аббревиатурой ЛПК, заставляли потомст­венных оленеводов разводить свиней, лишив местных жителей пастбищ, охотничьих угодий, морского зверя.

Об огромном вреде природе, человеку, нанесенном “стройками века”, кампанией против неперспективных деревень, которая по­жаром пронеслась по всей стране, сегодня говорит художественная литература, в частности Валентин Распутин в повестях “Прощание с Матерой” и “Пожар”.

Поселок Сосновка, Где живут бывшие крестьяне шести затоп­ленных деревень-горемык, больше похож на селение бивуачного типа. И здесь живут, “не пуская глубоко корни, не охорашиваясь и не обустраиваясь с прицелом на детей и внуков, а лишь бы лето пе-релетовать, а потом и зиму перезимовать”. Крестьяне, лишенные корней, и временные рабочие леспромхоза усвоили психологию ар­харовцев, людей, лишенных чувства хозяина земли, своего труда, а потому равнодушных ко всякому делу.

Думая только о плане, бездушно и хищнически вырубают “каж­дый год многие сотни гектаров тайги, распахивая налево и направо огромные просторы… и техника пошла такая, что никакого подрос­та после себя не оставит”.

Батуристой лесине, вытопчет и выдавит вокруг все подчистую. План обезлесил тайгу. Тайга становится похожей на лысую гору. Зачем рекорды и перевыполнение плана, думает главный герой по­вести, если после них остаются одни пустоши?

Тревога писателя не напрасна, ибо не ими ли, не эти­ми утраченными нравственными Законами, “не этой ли грудью единой спасались и спасались в старой деревне в войну и в лихие послевоенные годы”, а теперь все переменилось,

Об экологии природы, об экологии духа, о тяжелых последстви­ях утраты нравственных устоев современным человеком пишет В. Распутин в повести “Пожар”, одном из самых тревожных произ­ведений в нашей литературе.

Ощущением реальной опасности конца, катастрофичности мира пронизан роман Ч. Айтматова “Плаха”. Разрушение мира природ­ного оборачивается у Айтматова опасной деформацией человека, личности. Причем происходит это повсюду! Ведь то, что происхо­дит в Моюнкумской саванне, является проблемой глобального, а не местного значения.

Такая проблема возникла на исходе XX века перед человеком повсюду: в Европе и Азии, в Америке и Африке. Разрушая природу, человек разрушает и себя, природу в самом се­бе. Нарушение естественных связей человека и природы ведет к всеобщей катастрофе.

Роман “Плаха” начинается темой волков, которая потом пере­растает в тему гибели Моюнкумской саванны. Гибель постигает Моюнкумы по вине человека, который врывается сюда как хищ­ник, преступник, палачески бессмысленно уничтожающий все жи­вое, что есть в саванне: и сайгаков, и волков.

Преступное браконьерство возведено в ранг Государственной по­литики, так как отстрел сайгаков ведется для выполнения плана Мясосдачи:

И вот вертолеты гонят сайгаков туда, где их поджидают охотники, а вернее, Расстрелыцики. “На вездеходах-“уазиках” расстрелыцики погнали сайгаков дальше, расстреливая их на ходу из автоматов, в упор, без прице­ла, косили как будто сено на огороде. А за ними двинулись грузо­вые прицепы – бросали трофеи один за одним в кузова, и люди со­бирали дармовой урожай.

Сцена страшная, вызывающая такое же содрогание, как и фашистские палачества.

После моюнкумской трагедии на уничтожение обречена и естественная среда обитания Волков, что и предопределяет у Айтматова страшное завершение единоборства синеглазой волчицы Акбары с человеком. Убив волчицу, несчастный Бостон убивает и своего сы­на, и для него наступает конец света.

Это не просто литературный ход. Это опять трагическая законо­мерность самой жизни, в которой. сегодня, как никогда прежде, все взаимосвязано и неразрывно: разрушая и уничтожая природу, че­ловечество лишает жизни будущие поколения, а это и его конец.

Роман Ч. Айтматова как крик, как отчаянный призыв, щенный к каждому: одуматься, осознать свою ответственность все, что так предельно обострилось и сгустилось в мире. Землю на­до спасать: угроза ядерной и экологической катастрофы ставит се­годня человечество у той роковой черты, за которой нет бытия:

И набатным колоколом наша литература взывает к людям, каждо­му: спасение мира и человеческих ценностей через совесть, раска­яние, жертву, смелость каждого быть в поле воином.

Нельзя не отметить, что тема природы получает в современ­ной публицистике более расширенное, глобальное значение. Это те­ма не только о самой природе, а о ее взаимосвязи с человеком.

Все в мире цело, неразрывно и взаимосвязано. Вот эту мысль и разви­вают В своих произведениях современные писатели, чтобы показать читателю: только при учитывании этого закона можно “осваивать” природу.